Елена А. Иконникова

Сахалинский государственный университет (Россия)

ХАРБИНСКИЕ ХРАМЫ В КНИГАХ НАТАЛЬИ ИЛЬИНОЙ

Современный многомилионный Харбин меняется день ото дня. С географической карты мегаполиса исчезают разные памятники, на их место приходят новые, привлекающие внимание иностранных туристов и других гостей города. Однако прежнее лицо Харбина продолжает сохраняться в литературных произведениях, созданных поколением писателей первой половины ХХ века. Особенно отчетливо эта сохранность проявляется в книгах русских эмигрантов, для которых Харбин запомнился памятниками, имевшими прямую или отдаленную связь с родиной.

Так, например, художественные образы харбинской гостиницы «Модерн» или сети магазинов «Чурин» неизменно обнаруживаются в романах, повестях, стихотворениях или в мемуарной литературе знаменитых авторов того времени: у Арсения Несмелова (1889–1945), Всеволода Н. Иванова (1888–1971) и Лариссы Андерсен (1911-2012). Обширный материал о культовых местах с русской историей можно найти и в книгах Натальи Ильиной (1914–1994), с 1920 до 1936 годов жившей в Харбине и позже создавшей автобиографические книги «Дороги и судьбы» (1985) и «Встречи» (1987).

Есть в творческой биографии Натальи Ильиной и художественные произведения: роман «Возвращение» (в двух томах) был ее дипломной работой в Литературном институте им. М. Горького. Первоначально «Возвращение» было напечатано в журнале «Знамя», а позже появилась книжная версия в «Советском писателе» (1957, 1966). Издаваемые большими тиражами книги Натальи Ильиной вызывали негодование среди эмигрантов: писательницу обвиняли в необъективности и в искажении фактов (об этом можно прочитать в работах Юстины Крузенштерн-Петерец, Ренэ Герра и др.). Сама Наталья Ильина позже признавалась в том, что не все ей нравится в дебютном романе. Между тем, современным читателями может быть интересно личностное восприятие Харбина как города, ставшего родным для тысяч эмигрантов из России.

Обстоятельно, в числе прочего, у Натальи Ильиной описываются русские церкви в Харбине: при этом практически никогда писательницей ни в ее романе «Возвращение», ни в автобиографической прозе не упоминаются полные названия храмов. Однако, скорее всего, в романе или в других образцах прозы под одним общим наименованием «церковь» (а в отдельных случаях – собор) описываются совершенно разные места: чаще, это Свято-Никольский (Свято-Николаевский собор) собор (недалеко от которого жила писательница в первые годы пребывания в Харбине),Свято-Никольский собор

а также ряд других православных церквей в Харбине: Софийский собор (храм Святой Софии, Свято-Софийская церковь), Храм Святой Софии (современные харбинцы называют его просто - София)

храм Иверской иконы Божьей Матери, а также  Алексеевская церковь в Модягоу (название одного из районов Харбина),Свято-Алексеевская церковь

Казанско-Богородицкий мужской монастырь и церковь Успения Пресвятой Богородицы.

Символ прежнего Харбина

Свято-Никольский собор был открыт в 1899 году и размещался на площади в центре Нового Города на пересечении Большого и Хорватовского проспектов. Расположенный на возвышении храм можно было увидеть на дороге, которая вела с железнодорожного вокзала в Старый Харбин. В 1966 году собор был разрушен и сегодня, пожалуй, только художественные произведения Натальи Ильиной хранят образ этого места. Семья писательницы жила в Новом городе, поэтому упоминание об этой части города в прозе Натальи Ивановой самые частотные. И харбинские годы героини романа «Возвращение» Тани Арсеньевой и ее семьи связаны с «саманным домиком», «где было прожито столько лет»[1].

Вот как описывает Свято-Никольский собор Наталья Ильина в автобиографической книге «Дороги и судьбы»: «…на главной площади, на холме (от него круто вниз, мимо правления КВЖД, сбегала широкая улица, упиравшаяся в вокзал), возвышался, царил над городом деревянный собор с шестигранным куполом, а над ним гораздо ниже, по бокам крыши, маленькие луковицы с крестами. Мне кажется, зодчий пытался создать нечто похожее на древнюю русскую церковь, но в чем-то переборщил, не было в соборе присущего этим церквам скромного величия, а было нечто пряничное… Наиболее удаленном от реки, но самым зеленым и уютным был третий район города, преимущественно одноэтажный»[2]. Этот подробное описание храма прочитывается в автобиографическом очерке «“Дядюшка профессор” и дядя Александр Дмитриевич». Вновь к образу этой же церкви писательница возвращается в другом очерке своей книги «Отец», начиная историю с вопроса о храме:

« – А Собор?

– Ну что ты! Его давно уже нет!»[3]

То есть после долгой разлуки с отцом героиня очерка говорит именно о Харбине и именно о Свято-Никольском соборе, вновь подробно восстанавливая в своей памяти черты близкого места, недалеко от которого жила семья: «…в эти секунды я видела его бревенчатые стены, его шестигранный купол, а по бокам маленькие луковицы, с крестами, он стоял на главной площади, на холме, царил над городом, мне трудно было вообразить город без него, без «медного голоса» его колоколов, были еще церкви, но он – главный, там служились все торжественные молебны и панихиды, а мы, школьницы, забегали туда перед экзаменом свечку поставить…».[4] Такое внимание к собору не случайно, ведь в 1920–1930 годы храм был символом русской части Харбина.Раскрашенная открытка

Кроме того, именно в этом храме находилась икона Николая Угодника. Перед этой иконой молились и ставили свечи русские эмигранты очерка «Отец» и автор повествования. Другая икона Николая Угодника, как известно, находилась в здании Харбинского железнодорожного вокзала и была особенно почитаема китайцами.

Разные упоминания о Свято-Никольском соборе прочитываются и в романе Натальи Ильиной «Возращение». В книге собор не называется никаким именем, однако описываемые события вокруг этого места и в нем позволяют считать, что речь идет именно о Свято-Никольском соборе. Так, в романе рассказывается о редакции газеты «Русская мысль»: «Помещение для редакции и типографии сняли на центральной площади Нового города, напротив собора»[5].

В первой книге романа в нескольких эпизодах возникает фигура епископа Мефодия (1856–1931), упокоившегося в склепе Свято-Никольского собора. Наталья Ильина пишет о молебнах епископа в соборе и за его пределами. Например, епископа Мефодия основатели газеты «Русская мысль» (Калитин, Горячев и Караваев) просят отслужить молебен в новом помещении редакции: «Молебен служил епископ камчатский и петропавловский Мефодий – молодой еще человек с вороной бородой и синеватыми цыганскими белками огневых глаз»[6]. В представлении маловерующего юриста Караваева церковь должна стать силой, сплачивающей людей, и «молебен в помещении редакции произведет на старозаветных харбинцев благоприятное впечатление»[7]. Вновь эпизодический образ собора возникает летом 1918 года, когда сотрудники «Русской мысли» идут в собор на панихиду по «государе императоре Николае Втором»[8]. Мать одной из главных героинь Тани (в ее образе угадывается Наталья Ильина) вместе с редакцией газеты идет в собор: «В церкви было очень душно. <…> Лучи солнца, проникавшие в церковь через разноцветные стекла окон, казались красными, фиолетовыми, зелеными; в них дрожали пылинки. Сурово смотрели темные лица угодников, освещенные желтыми огоньками свечей»[9].   

И при этом описании возникает еще одно назначение православной церкви для эмигрантов – это память о родине, плач о «навсегда ушедшей жизни». Неслучайно однажды, дождливым вечером проходя по Соборной площади Калитину, смотрящему на «черный силуэт собора», на «голые ветки окружавших собор деревьев», «на мгновение почудилось, что он в России, в Москве»[10].

Приводятся в романе «Возвращение» и другие узнаваемые описания Свято-Никольского собора. Мать Тани Софья Павловна ранним утром выходит из своей части города (Нового города), чтобы попасть в Модягоу (еще один район Харбина). Немолодая женщина идет пешком и неизменно проходит по «вокзальному проспекту», где стоит деревянный собор, «похожий на пряничный домик: строители явно пытались подражать старинной русской архитектуре»[11].

В жизни многих персонажей «Возвращения» собор имеет важное значение: во время молебна Калитин думает о далекой родине; Караваев размышляет о церкви как о связующей эмигрантов силе; Софья Павловна именно в церкви начинает видеть Николая II «в ореоле мученика»; няня Прасковья Андреева после вечерней службы в «первую неделю великого поста» умирает и остается «вечно лежать» «в чужой земле»; художник Неньянский осенью восхищается удивительно «четкими» контурами куполов собора, которые начинает писать маслом без надежды на то, что картину купят «богатые харбинцы». В апреле 1931 года в переполненном соборе вступают в брак Ирочка Нилова и Миша (Майкл Степанович) Чуркин, а пятнадцатилетняя Таня, глядя на несущего над головой невесты венец Игоря Ламанского мечтает, чтобы юноша обратил на нее внимание. В собор прибегают Таня и Галя, чтобы поставить свечи о благополучной сдаче экзаменов. Во время бракосочетания своей ученицы Ирочки Софья Павловна вспоминает свою собственную свадьбу в «полковой церкви» в России.   

Теснее других персонажей связанным с собором оказывается художник Неньянский. Но для него собор – это, скорее всего, только произведение искусства. Художник любуется осенним видом церкви и задумывает создать картину, которую, скорее всего, не сможет продать китайским любителям живописи: «Художнику казалось, что вид из его окна этой осенью особенно хорош: в прозрачном воздухе контуры уже тронутых золотом деревьев и куполов собора были удивительно четкими». И далее: «Художник посвистывал, мешая краски. Он смотрел на купол собора в утреннем освещении»[12]. Изображается Натальей Ильиной собор и в зимнее время года: «Шел снег. На купола собора рано опускались декабрьские сумерки»[13]. Звон церковных колоколов напоминает художнику, живущему на чердаке, о времени: после обедни, в двенадцать часов дня по округе разносятся колокольные звуки. В романе «Возвращение» собор – это не только место общения с Богом. Под сводами церкви венчаются русские харбинцы с надеждой на благополучие будущей жизни, а вовлеченные в круговорот политических событий люди здесь же предполагают разные варианты о спасении России.     

Колокольный звон, далеко разносящийся по округе, свидетельствует не только о церковных праздниках, но и о событиях, к которым русские харбинцы никогда не были равнодушными.

В 2009 году по инициативе китайского предпринимателя Хуана Цзу Сяна копия этого собора была восстановлена для туристов в пригороде Харбина (в районе «Волга»). И возможно, что с этого времени начинается история храма в ХХI веке, однако уже просто как туристического объекта, иллюстрирующего часть русской духовной культуры за рубежом.

 От мудрости духовной к мудрости исторической

Сегодня Харбин для многих гостей открывается нередко именно с Софийского собора: объяснение этому состоит в удобном местоположении храма и в его широкой известности во всем Китае. Этот трехглавый собор был построен в марте 1907 года и более чем за столетнею историю пережил много событий. Сегодня в реконструированном соборе находится архитектурный музей истории Харбина с многочисленными фотографиями и макетами того, как рождался город. Но в первые десятилетия своего существования в этом месте собирались многие православные эмигранты.  И собор отвечал не только религиозным потребностям, но являлся средством сохранения русской истории. Авторы книги «Русский Харбин» (2015) справедливо пишут, что «обращение к киевскому Софийскому собору в Харбине означало желание утвердить свои национально-православные истоки и культуру через символическое подобие известной святыне. Никакого архитектурного подобия формам киевского собора нет, но это посвящение имело выражение в интерьере: при входе в церковь прихожан встречали сцены “Послы Владимировы в Софийском Соборе в Царьграде” и “Крещение киевлян при Владимире”»[14].

Лаконичное упоминание об этом соборе есть и у Натальи Ильиной. В очерке «Отец» писательница рассказывает, что во время встречи с отцом, узнав о том, что Свято-Никольский собор разрушен, она спрашивает:

«– А другие церкви как? Там было много церквей. Софийский храм, например… И еще…»[15].

Свято-Софийский храм также пострадал во времена "культурной революции" - на стенах следы пожарища. В зале Софии - музейная экспозиция об истории Харбина, в том числе, макет Свято-Никольского храма с прилегающей площадью.

В ответ звучит подтверждение, что какие-то церкви еще продолжают действовать: эти слова переносят героиню в 1920–1930-е годы. А от воспоминаний о церковной жизни в Харбине возникают другие картины из прошлого: магазин «Чурина» и о купленные там вещи; кинотеатр «Ориант» и увиденные там фильмы. Город, в котором героиня провела много лет прежде, выстраивается из названий звучащих по-русски улиц (Новоторговая, Вокзальный проспект, улица Пристани, «шумная» Китайская) и из воспоминаний о живших в Харбине друзьях и подругах.       

 «Военный» собор Харбина

Церковь святой Софии была построена немногим позже, чем храм в честь Иверской иконы Божьей Матери (район Пристани), возникший в 1907–1908 годах и воплощавший собою чуть ли не единственный оплот православия в Китае того времени. При этом храм отличало несколько вещей: ярославский стиль в оформлении и особое назначение: по инициативе протоиерея Сергия Брадучана (1874–1940) нужно было возвести новую церковь для духовного окормления Вооруженных сил Российской империи.

Вместе с тем храм являлся еще и напоминанием о погибших во время разных войн соотечественниках. Иверской храм «был первым крупным храмом-памятником русским воинам, погибшим на Дальнем Востоке в военных событиях в 1898–1900 гг. и русско-японскую войну 1904–1905 гг. не только в Китае и Японии, но и в России»[16].

В 1930-е годы Иверский храм был еще одним центром образовательной, культурной и исторической жизни в Харбине. Возможно, что именно это место описывает Наталья Ильина в очерке «Отец»: «Я вдруг ясно увидела церковь из красного и белого кирпича с голубой луковицей купола, с четырехгранной крышей колокольни, а над ней маленький и тоже голубой купол, на какой улице стояла эта церковь? Как же я все забыла, десятилетиями не возвращалась память к этому городу…»[17].

Храм располагался на улице Офицерской, поэтому его часто называли «военным». И именно у стен Иверской церкви осенью 1920 года произошло перезахоронение тела участника Первой мировой и Гражданской войн Владимира Каппеля (1883–1920), которому поэт Александр Котомкин-Савинский (1885–1964)[18] посвятил свои стихи «На смерть Каппеля» (январь, 1920). Эти стихи, впервые прочитанные в Чите, могли бы прозвучать и рядом с Иверской церковью, когда тело военачальника опускали в землю:

Нам символ бессмертный – твой жизненный путь.

За Родину! В бой! – ты не кликнешь призыва,

Орлов-добровольцев к себе не сзовешь…

Но эхом ответят Уральские горы,

Откликнется Волга… Тайга загудит…

И песню про Каппеля сложит народ,

И Каппеля имя, и подвиг без меры

Средь славных героев вовек не умрет…

Склони же колени пред Символом веры

И встань за Отчизну, родимый народ!

Александр Котомкин-Савинский дружил с писателем Александром Куприным (1870–1938) и лично знал «августейшего поэта» Константина Романова (1858–1915), писавшего под инициалами К. Р. На смерть Владимира Капеля откликнулся не только Александр Котомкин-Савинский. В романе Натальи Ильиной «Возвращение» звучат строчки из стихотворения Арсения Несмелого «Броневик», в котором есть несколько упоминаний о российском военачальнике и его последователях:

…ободранный и загнанный в тупик,

Ржавеет «каппель», белый броневик.

Вдали перекликаются свистки

Локомотивов… Лязгают форкопы,

Кричат китайцы…И совсем близки

Веселой жизни путанные тропы, –

Но жизнь невозвратимо далека

От пушек ржавого броневика.

 В романе эти стихи «сильным баритоном» читает поэт Евсеев, в образе которого отчасти угадываются черты скорее не самого Арсения Несмелова, а Леонида Ещина (1897–1930), отца которого звали Евсеем (придуманная Натальей Ильиной фамилия Евсеев, очевидно, производная от отчества поэта).

При этом в «Возвращении» есть еще один герой – поэт Нежданов. Его образ – это прямая отсылка к Арсению Несмелову, который, как и его литературный персонаж работал под псевдонимом Николая Дозорова.

Стихотворение «Броневик» было написано Арсением Несмеловым в городе Цицикаре в 1928 году в то время, когда тело Владимира Каппеля уже упокоилось у стен Иверской церкви[19]. В приводимых в романе строчках стихотворения «каппелем» называется бронемашина. Это и другие неофициальные производные от фамилии Владимира Каппеля слова существовали в речи не только харбинцев, но и всех тех, кто наблюдал за судьбой России после революции 1917 года: например, «каппелевцами» или «каппелевской армией» называли участников Великого Сибирского Ледяного похода (отступление в декабре 1919 – январе 1920 годов белогвардейских сил под командованием Владимира Каппеля).

Интересно, что о самом Владимире Каппеле Арсений Несмелов пишет в стихотворении, посвященном Леониду Ещину:

Докатились. Верней докапали

Единицами: рота, взвод…

И разбилась фаланга Каппеля

О бетон крепостных высот…

Леонид Ещин был участником Великого Сибирского Ледяного похода, котором, как известно, и погиб прославленный военачальник.

В романе «Возвращение» поэт Евсеев в гостях у Софьи Павловны Арсеньевой рассказывает «о январе 1920 года», когда «части генерала Каппеля, превратившись в огромные обозы, в тридцатиградусный мороз переходили реку Кан, и лед не выдерживал, сани провалились…»[20]. После этой страшной истории Софья Павловна, «растерянная, растревоженная, долго не могла уснуть…»[21].

Есть в финале первой книги романа «Возвращение» еще одно косвенное упоминание о Владимире Каппеле: уже живя в Шанхая, Таня Арсеньева декабрьским вечером идет в «маленький зал кинематографа», где смотрит фильм «Чапаев» (1934). В фильме есть запоминающаяся сцена, квазиисторического характера. Каппелевская армия устрашающе двигается на красноармейцев во главе с Василием Чапаевым (1887–1919). Этот киноэпизод в романе Натальи Ильиной передается следующими словами: «Черные ряды. Барабанный бой. Сверкающие погоны. Идут. Падают, но ряды опять смыкаются, и опять они идут. Это страшно. Они все ближе. Они идут, чтобы убить <…>  Идут, идут»[22].

Долгие годы на Иверской церкви не было крестов, ее кровля протекала, а стены разрушались. Еще совсем недавно трудно было найти этот храм, потому что со всех сторон он был обросшим современными зданиями, а об истинном назначении этого места не догадывались даже старожилы. Во время реконструкции вокзала в 2018 году церковь была реставрирована и в наши дни она неизменно привлекает внимание тех, кто живет в Харбине или приезжает в этот город. Однако, как и Свято-Никольский собор воплощает собой только архитектурную часть русской православной культуры.

Церковная жизнь Модягоу

Кроме того, сюжетное действие первой книги романа «Возвращение» фрагментарно разворачивается и через обращение к образу Свято-Алексеевской церкви в Модягоу (Церковь в честь святителя Алексия Московского, чудотворца).В девятой главе первой части первого тома романа «Возвращение» при рассказе о том, как Таня начинает учиться в ХСМЛ (Христианский Союз молодых людей) упоминается о священнике Петре Богоявленском – «настоятеле церкви в Модягоу»[23], который настаивает на возвращении в письмо дореформенной буквы «ять» при обучении детей. Упоминается в романе и Гоголевская улица, недалеко от которой находилась построенная в 1912 году Свято-Алексеевская церковь, в которой сегодня размещается костел Католической патриотической ассоциации.  

Описывается в романе «Возвращение» и окраина Модягоу, где находился Казанско-Богородицкий мужской монастырь, основанный в 1922 году: «На горизонте был виден монастырь, белые постройки, зеленые луковицы церквей»[24].

Церковь на окраине Нового города

Во второй половине первой книги романа «Возвращения» часть событий происходит в кладбищенской церкви Нового города в Харбине. Вероятнее всего, Наталья Ильина описывает Успенскую церковь (церковь Успения Пресвятой Богородицы), возникшую в 1908 году.

О панихиде в кладбищенской церкви думает Калитин на девятый день после смерти своей жены Марьи Константиновы и замечает, что после обедни и благословения священника в церкви еще остается много женщин. Пожалуй, во второй части десятой главы романа содержится самое распространенное описание церкви: ее местоположения («церковь находилась километрах в двух от окраины Нового города»[25]) и нового состояния («церкви на окраинах были переполнены»[26] во время пребывания в Харбине японцев). Общее состояния неизвестности в жизни Калитина и других эмигрантов подчеркивается и холодом, стоявшим в церкви в первый день Рождества: «В церкви было не топлено, у священника с редкой седой бородой изо рта шел пар…»[27]. Но при всем этом и кладбищенская церковь воспринимается как место, в котором можно обрести душевное равновесие: «Церковь с ее иконами, лампадами, золотыми ризами и прекрасными песнопениями, – убежище, в котором можно на время укрыться, на время забыть о страшном государстве “Маньчжоу-Го”»[28].Подробно описывается потерянность Калитина, в одиночестве блуждающего зимой 1933 года по харбинскому кладбищу, которое еще недавно представляло собой бескрайнее поле, а сейчас усеяно старыми и новыми могилами, среди которых захоронения няни семьи Арсеньевых, поэта Евсеева.

Опустошенным уходит Калитин с кладбища через ведущие к аллее с вязами ворота. И удаляясь от кладбища, герой слышит звон церковных колоколов, собирающий паству к вечернему богослужению.

Совсем редкие образы монастырей и церквей обнаруживаются и в «шанхайских» частях романа Натальи Ильиной: уже вышедшая замуж Таня удивляется тому, что один из героев совсем недавно был в Москве и видел Новодевичье кладбище.      

 ***

Исторический и архитектурный облик Харбина, безусловно, будет продолжать меняться, но неизменной, благодаря художественной литературе русских эмигрантов, останется литературная карта города: от разных общественных мест (магазинов, гостиниц, кафе и ресторанов) до центров культурной и религиозной жизни русских эмигрантов (как, например, православные церкви).

[1] Ильина Наталья. Возвращение. Роман. Книга первая. – М.: Советский писатель, 1969. С. 272.

[2] Ильина Наталья. «Дядюшка профессор» и дядя Александр Дмитриевич // Ильина Наталья. Дороги и судьбы. – М.: Московский рабочий, 1991. С. 26-27.

[3] Ильина Наталья. Отец // Ильина Наталья. Дороги и судьбы. – М.: Московский рабочий, 1991. С. 534.

[4] Там же. С. 534.

[5] Ильина Наталья. Возвращение. Роман. Книга первая. – М.: Советский писатель, 1969. С. 32.

[6] Там же. С. 33.

[7] Там же. С. 32.

[8] Там же. 39.

[9] Там же. С. 39.

[10] Там же. С. 48.

[11] С. 24.

[12]Там же. С. 215.

[13] Там же. С. 216.

[14]Забияко А.А., Забияко А. П., Левошко С.С., Хисамутдинов А.А. Русский Харбин: опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира. – Благовещенск: Амурский университет, 2015. С. 44.

[15] Ильина Наталья. Отец // Ильина Наталья. Дороги и судьбы. – М.: Московский рабочий, 1991. С. 535.

[16] Забияко А.А., Забияко А. П., Левошко С.С., Хисамутдинов А.А. Русский Харбин: опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира. – Благовещенск: Амурский университет, 2015.С. 41.

[17] Ильина Наталья. «Дядюшка профессор» и дядя Александр Дмитриевич // Ильина Наталья. Дороги и судьбы. – М.: Московский рабочий, 1991. С. 536.

[18] Подробнее о поэте и фольклористе см. С.В. Стариков. Александр Котомкин (Савинский). Жизнь, творчество, судьба. – Йошкар-Ола, 2012. с. В Йошкар-Оле поэту в 2013 году установлен памятник поэту. Памятник находится перед часовней в честь «Всех святых в земле Российской просиявших». Авторами скульптурного портрета являются Анатолий Ширин и Сергей Яндубаев.

 [19] В декабре 2006 года останки генерал-лейтенанта Русской армии были торжественно перенесены в город Читу.

[20] Ильина Наталья. Возвращение. Роман. Книга первая. – М.: Советский писатель, 1969. С. 55.

[21] Там же. С. 55.

[22] Там же. С. 508.

[23] Там же. С. 121.

[24] Там же. С. 269.

[25] Там же. С. 317.

[26] Там же. С. 317.

[27] Там же. С. 317.

[28] Там же. С. 317.