Храм Святителя Николая Чудотворца

Южно-Сахалинская и Курильская епархия

Внимание!

Внимание!

Никола Зимний - 19 декабря

Календарь

Исполнительный директор Благотворительного фонда «Диакония» Елена Рыдалевская: «Нас объединяло желание найти смысл жизни»

Мы беседовали с Еленой Евгеньевной в конференц-зале аэропорта «Южно-Сахалинск» за полтора часа до ее вылета в Москву, а затем в родной Санкт-Петербург. Атмосфера аэровокзала априори сентиментальна: встречи и расставания, радость и слезы - под общим знаменателем остроты момента и неизбежных перемен обстоятельств жизни. Главу благотворительного фонда «Диакония»  связывает с Сахалином год совместной работы в сложной и тяжелой сфере – реабилитации людей, находящихся на грани гибели из-за  смертельной зависимости от наркотиков или алкоголя. Благотворительный фонд «Диакония» зарегистрирован 23 апреля 2008 года. Организация в течение многих лет оказывает помощь нуждающимся, занимается реабилитацией и адаптацией наркозависимых, помогает бездомным, ведет работу по профилактике ВИЧ/СПИДа, а также делится опытом с коллегами в области благотворительной реабилитации наркозависимых.

В этой командировке Елене Рыдалевской и ее помощнику – психологу- гештальт- терапевту Николаю Екимову совместно с АНО «Трезвый Сахалин» предстояло провести семинар-тренинг по повышению профессиональной компетентности для специалистов на тему: «Эффективные модели реабилитации. Созависимость. Работа с родственниками».  Мероприятие проходило в Духовно-Просветительском центре Южно-Сахалинской и Курильской епархии.  В рамках семинара были приглашены священнослужители, специалисты и консультанты по химической зависимости, руководители реабилитационных центров, волонтеры, руководители, сотрудники НКО и государственных учреждений. Год назад консультанты фонда привезли на Сахалин программу реабилитации «Метанойя», религиозной основой которой является православное мировоззрение. Это отличает программу от ее более известного аналога «Двенадцать шагов». В этой поездке важно было подвести некоторые итоги сотрудничества и наметить планы на будущее.

О сотрудничестве с сахалинскими реабилитационными центрами, собственному пути к выбранной профессии, сложностях и достижениях – в интервью исполнительного директора фонда «Диакония» Елены Рыдалевской.

Елена Евгеньевна, благодарим Вас за возможность записать интервью! Ваше впечатление от командировки?

- Мне, конечно,  очень приятно, что нас с большим теплом и радушием встречает Сахалин. Прежде всего, это руководитель отдела социального служения и церковной благотворительности протоиерей Максим Лобановский и те люди, с которыми Бог дал возможность встретиться на острове.  Это производит очень отрадное впечатление, словно попадаешь в истинную христианскую жизнь, в которой «по тому узнают, что вы мои ученики и по той любви, с которой относятся к людям», в данном случае к нам относились с такой любовью и тёплым гостеприимством. Мы не только провели семинар, но и нам удалось посмотреть Сахалин: побывать в его музеях, красивых местах - на берегу Охотского моря, увидеть богатства этого края, промышленную мощь – завод СПГ, отведать вкуснейшие морепродукты. В этом плане общее впечатление о Сахалине очень интересное: нам показали район новостроек, показали исторические места. Большое впечатление от военной истории Сахалина, в которой Великая Отечественная война окончилась позже, чем на территории всей страны. Благодаря этому гостеприимству, мы не просто отработали от двери конференции до аэропорта, как это часто бывает, а мы сумели глубже познакомиться с островом, его жителями, с его достопримечательностями и, конечно, это оставляет очень приятное впечатление.

Позвольте перейти к сложной теме нашего обсуждения – реабилитации нарко- и алкозависимых. Как Вы оцениваете ситуацию с этой проблемой в Сахалинской области? Знакомили ли Вас со статистикой?

- С цифрами статистики мы особо не знакомились, но, на мой взгляд, важнее  впечатление, которое ты получаешь от непосредственного общения с людьми. По деятельности Невельского православного реабилитационного центра, который мы увидели год назад и сейчас, - можно отметить, что пройдена очень большая дистанция. Наши консультанты по химической зависимости, прилетавшие в течение года, смогли успешно применить свои компетенции и опыт,  поэтому реабилитационный процесс очень улучшился. Во многом это сотрудничество стало возможным, благодаря руководству центра и отцу Максиму (Лобановскому). Наши партнеры настроены на результат, они готовы перенимать этот опыт и организовать максимально компетентную помощь.

 Согласно той информации, которую я имею от наших консультантов, получилось выстроить ту самую терапевтическую среду, в которой хорошо может идти выздоровление ребят. Важный фактор - уже появились адаптационные квартиры, а это означает переход к следующему этапу – социализации выздоравливающего от зависимости человека. В разных регионах мы шли годами к этому, а здесь, на Сахалине, это удалось сделать за год. С другой стороны, когда вели с Николаем (Екимов) семинар было заметно, что плотного взаимодействия между наркологией, социальными службами и церковными социальными проектами  пока недостаточно, и желательно эти межведомственные связи укреплять. Надо сказать, что даже в таком большом субъекте Российской федерации, как Санкт-Петербург, в этом смысле достигнуты определённые успехи, и инициатива по взаимодействию всех служб, которые имеют отношение к оказанию помощи зависимым и профилактике наркомании, стала заметно больше. И ещё я хочу сказать, что важно, чтобы всё-таки те люди, которые работают на Сахалине в социальных учреждениях, наркологической больнице - сами имели бы систему супервизии, то есть обращались за помощью к психологам, это очень важно. Когда мы слышим на семинаре: «Зачем мне психолог? Зачем мне супервизор? Я к подруге хожу», – то это говорит о том, что человек не вполне понимает нагрузки своей профессии, всех ее обязательств,  то есть, у него недостаточно компетентности.  Одна из задач человека, который помогает другому, - сначала помочь себе, начать с себя, следить за собой, своей психологической гигиеной и в этом плане есть куда развиваться, есть чем заниматься и на что обратить внимание.

Елена Евгеньевна, вам удалось применить на Сахалине  уникальную программу «Метанойя». Расскажите, пожалуйста, об этой программе. Есть ли особенности ее реализации в нашем регионе?

-  Программа «Двенадцать шагов» и то, что мы от неё взяли и включили в программу «Метанойя» – это концептуальная основа, которую мы постарались сохранить, добавив в нее православное мировоззрение. В программе «Метанойя» мы уже не апеллируем к высшей силе, как, например, это делается в шаговой программе, а везде мы обращаемся к Богу, как Его понимает Русская Православная Церковь. Это те коррективы, которые были внесены с учётом того, что мы работаем, опираясь на православные традиции. Дальше, что касается каких-то особенностей, то их нет. Задания написаны таким образом или вопросы сформулированы так, чтобы каждый человек смог из глубины своего понимания, от уровня своего образования ответить на эти вопросы. Например, если один человек прописывает ответ очень просто,  в силу своей грамотности, образования, то другой человек те же вопросы может писать на большей глубине или более интеллектуально с большим многообразием примеров. Но опять же в зависимости от тех ресурсов, которыми он обладает, с которыми он пришёл к моменту начала реабилитации. Поэтому, на мой взгляд, каких-то особенностей нет. Не надо коррелировать эту программу под жителей острова, поскольку она выполнена с учётом российского менталитета, поэтому никаких дополнительных изменений не требуется. Единственно, важно учитывать место, в котором происходит реабилитация. Если, например, у нас ребята реабилитируется в Ленинградской области, а социальную адаптацию проходят в городе Санкт- Петербурге, то тоже самое придётся делать на Сахалине, потому что дальнейшая социальная адаптация связана с трудоустройством. В маленьких городах Сахалина ребятам будет сложно трудоустраиваться, а вот в городе Южно-Сахалинске, я надеюсь, для них найдётся работа. Собственно здесь так и предусмотрено, что социально-адаптационная квартира находится в Южно-Сахалинске, и поэтому это даёт возможность ребятам найти свое место в жизни. Я очень рада, что некоторые наши воспитанники стали востребованы, и на Сахалине им нашлось место, и ребята достаточно успешно работают. Нам их хвалили, говорили, что их ценят как работников и это нам приятно. Слава Богу! Это очень радостно.

В реализации реабилитационных программ есть ли хронические сложности?

- На мой взгляд, самая большая хроническая сложность в том, что у нас нет планового государственного финансирования. Если каждое бюджетное учреждение получает деньги сообразно выделенным средствам, пусть этих денег и не хватает, но они знают, что они их получат, то мы никогда не можем быть уверенными, что мы получим эти средства. Мы получаем их всегда на конкурсах, и будем мы победителями на этом конкурсе или не будем - всегда показывает время. В нашем реабилитационном центре 60 койко-мест, например, люди пришли к нам за помощью, они на нас надеются, и если мы не выиграем на конкурсе, то что им сказать? Расходитесь по домам? Фактически мы не можем этого сделать. Как сказал Антуан де Сент  Экзюпери: «Мы ответственны за тех, кого приручили». Мы не можем расформироваться и отменить эту помощь.

Даже когда мы ежедневно кормим бездомных, и встаёт вопрос о коллективном выезде, а человек ушёл в отпуск или сотрудник ушел в отпуск и его некем заменить, то отменить выезд с горячим питанием для бездомных для нас является травматичным. Потому что мы понимаем, что люди собираются, нас ждут, и обманывать их ожидания недостойно, поэтому мы ищем что делать и как поступить в этой непростой ситуации. Команда всегда очень переживает, когда такие обстоятельства возникают. Поэтому, на мой взгляд, если государство сегодня присваивает гордое звание «социально-ориентированная некоммерческая организация», включает её в реестр поставщиков услуг, то надо как-то продумать как такие организации будут получать деньги на постоянной основе, а не на основе конкурса. Важно понимать, что людей, которые потребляют наркотические вещества и алкоголь, эффективнее реабилитировать подальше от родной земли.  У нас каждый субъект Федерации хочет оставить деньги внутри своего субъекта, поэтому псковские хотели бы платить деньги за псковских, сахалинские за сахалинцев, петербургские за своих. На самом деле лучше, когда сахалинские полетят в Санкт-Петербург, а  петербургские прилетят реабилитироваться на Сахалин. Желательно давать людям временную регистрацию по реабилитации и платить за этих людей, потому что весь опыт помощи наркологическим больным говорит о том, что поскольку человек годами жил в состоянии болезни и его привыкли видеть в состоянии болезни. В первую очередь к нему сформировалось отношение в связи с его заболеванием, и если он выздоравливает и перестаёт злоупотреблять, то  лучше находиться  в том месте, где его никто не будет идентифицировать по его прошлому, а сможет относиться к нему без предубеждения в соответствии с его настоящим. На пути выздоровления мы видим, что человек может быть очень позитивным, эффективным, и, конечно, человеку лучше дать возможность реализоваться в том месте, где он не был известен как человек, который многие годы употреблял психо-активные вещества.

В связи с этим необходим ряд законодательных мероприятий, которые бы позволили социально-ориентированным некоммерческим организациям, оказывающим эффективную помощь, получать плановое бюджетное финансирование. По моему мнению, ответственные структуры сегодня недостаточно работают на законодательном уровне для принятия эффективных решений по оказанию помощи зависимым. Это относится и к отсутствию выбора альтернативного решения при совершении преступления в области незаконного оборота наркотиков для человека,  оказавшемуся в зависимости. Например, человек употреблял наркотики, транспортировал их или участвовал каким-то другим образом в их обороте, но  при этом видно, что он не является злостным торговцем, он сам зависимый. Это видно из его биографии, справок, свидетельских показаний, поэтому важно предоставить ему шанс выздоравливать, изменить свою жизнь. Для создания внешней мотивации было бы хорошо судебным решением оставить его на свободе с условием прохождения  не только медицинской , но и социальной реабилитации. Когда суды принимают решения только о медицинской реабилитации, то часто это бывает формально. Человек идет в медицинское наркологическое учреждение, там ему ставят капельницу, он просит справку, ему её предоставляют, но адекватного лечения, затрагивающего био-психо-социо-духовные аспекты, он не получил. И поэтому не хватает на уровне работников аппарата суда понимания, что комплексная помощь складывается не только из дезинтоксикации, медицинской реабилитации, но еще и социальной реабилитации в проверенной организации. Более того, у человека может быть желание миновать этап медицинской реабилитации и после дезинтоксикации сразу поступить на социальную реабилитацию. Если представление о комплексной реабилитации будет принято на законодательном уровне и это обяжет медицинские учреждения здравоохранения наркологического профиля направлять своих больных на социальную реабилитацию - такое сотрудничество государства и НКО-сектора, безусловно, повысит эффективность оказываемой помощи. Пока на этом поле довольно много нездоровой конкуренции, потому что все бюджетные учреждения получают подушевое финансирование, соответственно, если больных мало, то бюджетное учреждение переживает, что недостаточно получает больных.

Учреждения здравоохранения, которые с одной стороны призваны помогать людям, а с другой - сообщать данные различным государственным учреждениям в отношении злоупотребляющих алкоголем и наркотиками, например, родителей, в результате приводят к усугублению этой ситуации, проблемам с органами опеки, с родительскими правами. Всеми правдами и неправдами люди будут скрываться от такого контроля.  Поэтому мы не можем разделиться внутри своей миссии: либо помогать людям,  либо сообщать о них в правоохранительные органы, которые будут причинять добро силой, потому что такова их задача. Думаю, что в этой области нужно глубоко разбираться. Участие органов социальной защиты населения в помощи семье, оказавшейся в трудной жизненной ситуации, должно быть более корректным и внимательным.

 Оказывая помощь такой семье нужно, прежде всего, помочь мужчине. С одной стороны, не подменять мужчину в семье и не брать на себя функции заботы, а помогать мужчине встать на ноги, получить реабилитацию и социализацию, а дальше самому быть ответственным за свою семью. Очень часто чувствуется проблема в формировании функциональных обязанностей сотрудников социальных учреждений, связанная с большим оборотом документов, часто их работа просто формализуется и они от этого устают, выгорают, и даже хорошие специалисты хотят уйти из профессии. Это связано с тем, что какие-то важные моменты не продуманы основательно.

Елена Евгеньевна, сколько лет вы занимаетесь этим направлением?

- С 1989 года.

У Вас огромный опыт, который чрезвычайно нужен обществу. В будущем году исполнится 30-летие Вашей деятельности! Мы верим, что Ваш фонд реализует много проектов. Вам удалось систематизировать причины, которые приводят человека к пагубной зависимости?

- У всех зависимых есть травматический опыт детства. При этом совершенно не обязательно, чтобы в семье пили или курили. Это связано в очень большой степени с трагической историей нашей Родины, с тем, что в России в начале ХХ века погибло много мужчин, с тем, что в России женщина ХХ часто осталась одна. Идентификация- «я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик» - это достояние только русской женщины, отсюда проистекают большие психологические проблемы. Это как травма поколений докатывается и до сегодняшней молодёжи. На самом деле причин много, это комплексное заболевание, оно затрагивает все сферы жизни человека, и биологические, и социальные, и психологические, и материальные , и духовные - везде мы можем найти проблемы, которые приводят к злоупотреблению. Поэтому надо понимать, что функциональная здоровая семья - это наше светлое будущее, о котором мы должны думать сегодня и которому должны учиться. Важно повышать свою психологическую компетентность, чтобы иметь возможность строить нормальную функциональную семью. Семью, которая сможет вырастить человека развивающегося, уважающего себя, уважающего других, склонного к строительству доверительных отношений.

За годы Вашей деятельности изменился ли качественно тип пациента?

- Вы знаете, не тип человека изменился, а тип болезни. Люди всё-таки разные, заболевание меняется. Есть такое понятие в медицине – патоморфоз- это изменение лица заболевания. Скажем, пневмония 19 века выглядела так, а пневмония 20 или 21 века выглядит иначе, то же самое произошло и с наркоманией. Известные наркоманы в литературном и культурном наследии, например, это сыщик Шерлок Холмс, молодой доктор в рассказе Михаила Булгакова «Морфий», Владимир Высоцкий. В нашей стране люди, которые мучились химической зависимостью на закате советской власти – это один тип заболевания. Люди, которые сейчас страдают от наркомании подвергаются другому действию болезни, в данном случае имеются ввиду вещества. Опий действует на человека одним образом, а современные, синтетические наркотики, спайсы, соли действуют другим образом. Конечно, есть и некоторые особенности, и всегда есть некий схожий комплекс проблем, когда встречается человек и его болезнь. Есть разница между человеком 20 века и человеком 21 века. Когда мы видим человека 21 века, заболевшего химической зависимостью, его состояние зависит от встречи трех субъектов: болезни, вещества и самой личности, а личности приходят очень разные. Например, мальчик с наркоманией, детдомовец, который получил фингал до поступления на реабилитацию и образованный культуролог с алкоголизмом – это два личностно разных типажа, у них очень разные ситуации человеческие, и у одного - алкоголизм, у другого - наркомания. На одного человека больше повлияли современные наркотики, на другого - героин. И люди и болезнь качественно изменились.

Безусловно, Ваша работа – это «строительство» моста через пропасть для  людей, которые находятся на грани жизни и смерти. Как Вы отважились на этот подвиг? Повлияли Ваши родители на профессиональный выбор?

- Конечно же,  я не мечтала работать с алкоголиками и наркоманами, потому что я была исключительно домашней девочкой и даже не ходила в детский сад. Я родилась в Санкт- Петербурге, по линии папы потомственная петербурженка. Считается, что мои предки –лоцманы, ещё со времён Петра I жили в Петербурге и этому есть свидетельство в романе Алексея Толстого «Петр I». Мама моя - актриса Театра юного зрителя, а потом Ленконцерта, мой папа – химик. Во время войны он был репрессирован из блокадного Ленинграда в 1944 году, как враг народа. Но если говорить о том, что было подлинной причиной его репрессии, то кому-то понравилась наша квартира. И репрессировав семью, освободили квартиру, посадили папу, которому не было 18 лет, а также его маму (мою бабушку)- инспектора по надзору за общеобразовательными учреждениями и её сестру. Дедушка – военный медик был на фронте. Мой папа, находясь в местах лишения свободы, да ещё и после блокадного Ленинграда - в таком юном возрасте, приобрёл  тяжёлую гипертонию и, потом рано ушел из жизни.

В 1962 году родилась я, а в 1963 году папа перенёс очень тяжёлую операцию по поводу тромбоза сонной артерии - и, будучи сначала инвалидом первой, а потом второй и третьей группы - занимался моим воспитанием, поэтому я была самая счастливая девочка, у которой был любимый папа. Папа был очень интеллигентный, красивый, образованный, и очень много уделил мне внимания и любви, тем самым, он дал мне такой заряд на всю жизнь. Понятно, что маме выпала нелегкая доля, как у многих русских женщин, зарабатывать и тянуть на себе, содержать семью. Потому что при таком состоянии здоровья, к сожалению, папа не мог обеспечить семью. Когда папа умер мне исполнилось 14 лет, и это стало для меня большой психологической травмой и огромной утратой. Именно в тот период я стала думать о смысле жизни. Поскольку я росла советской девочкой - пионеркой, позже комсомолкой, то я долгие годы не знала, что мой папа был репрессирован. В 1977 году впервые в моей жизни встал вопрос ребром: зачем всё это нужно, если человек вот так однажды уходит в мир иной, жизнь рушится, и в то же время она продолжает протекать мимо тебя. У меня впервые появился протест против жизни без Бога, и это было первым импульсом как-то найти смысл жизни. Если смерть может вот так забрать у тебя любимого человека и оставить тебя в таком горестном положении.

С 1977 года начались мои религиозные поиски, поскольку в окружении не было никаких православных людей, церковь воспринималась мною, советским ребёнком, как что-то дремучее для бабушек. Сначала я познакомилась с людьми, которые интересовались Востоком - это было модное течение: Рерих, Блаватская, Карлос Кастанеда. Мы читали книги и беседовали о них. А потом получилось так, что в семье, которая интересовалась этими течениями, я познакомилась с Дмитрием. Молодой человек, родившись в семье известной переводчицы Галины Арсеньевны Островской, ещё в несовершеннолетнем возрасте начал употреблять наркотики, попал в места лишения свободы и выйдя оттуда загорелся идеей помогать наркоманам. Он видел, что советское здравоохранение вообще никому из зависимых не может помочь, и у него тоже возникла идея поиска смысла жизни, но очень конкретного, потому что надо было помочь таким людям.

К этому моменту знакомства с Димой, я уже училась в Первом Медицинском институте, и Дима предложил мне войти в этот кружок по интересам с поиском смысла жизни, ну и ещё с такой целью - помочь наркоманам. Я туда с удовольствием влилась, потому что нас объединяло желание найти смысл жизни. Помню, как меня впечатлили ребята-наркоманы, я раньше никогда таких не видела. Папа мой никогда не злоупотреблял алкоголем, поэтому я не то, что наркоманов, но и алкоголиков в ближайшем окружении не видела. Это было для меня культурным шоком с точки зрения того, что после окончания медицинского института у меня уже были некоторые представления об этих заболеваниях и их физиологии.

Какая у Вас специализация?

- Я - врач-терапевт. Меня поразило то, что молодые люди понимают, что это плохо и, не взирая на то, что они могут погибнуть, несмотря на все эти разговоры и медицинскую помощь, они упорно двигаются к смерти, будучи жёстко связанные каким-то веществом. В тот период было много «опийных» наркоманов. Что значит цветок в жизни человека? А мак - красный цветок становится его могучим властелином человека, и человек может плакать о себе, понимая, что он себя хоронит, но всё рано ползти на кладбище вместе с этим «цветком».

На меня это произвело сильное впечатление. Понимание, что всё-таки есть духовный мир, и поэтому человек оказывается рабом не «цветка», а некого могущественного духа, который стоит за этим «цветком». Осознали, что помощь, которую мы можем оказать, может быть от Церкви и тогда всей своей группой мы пришли в храм. Бог нам послал очень хороших, интересных людей - это митрополит Белгородский Иоанн, а в то время он учился в Санкт-Петербургской Духовной Семинарии, а потом Академии, а другой отец Константин Кишунов, который служит сейчас в Краснодарском крае – и вот эти люди помогли нашему воцерковлению. Оставив восточные учения в прошлом, я стала ходить в православный храм, и для меня это стало таким потрясающим открытием.  Поскольку я вошла туда вместе с компанией борцов с наркоманией, то вот так получилось, что я осталась в реабилитации зависимых и получила специализацию нарколога в Медицинской Академии постдипломного образования. Некоторое время была сотрудником кафедры наркологии Медицинской Академии постдипломного образования и параллельно работала в некоммерческой организации «Возвращение», которая была первой на территории РФ, которая занялась помощью «зависимым». Позже, в силу разных обстоятельств, перешла в организацию, которая после перерегистрации стала называться «Фондом «Диакония» с 2008 года. В этом году нам исполнилось 10 лет. Мы будем осенью праздновать, дата ещё точно не установлена. Сейчас у нас другое большое событие: 23 июня 2018 мы будем освящать новый домовый храм в честь святого Серафима Вырицкого, который был построен практически воспитанниками Реабилитационного центра, его выпускниками. Построен храм в нашем реабилитационном центре в деревне Пошитни. Это один из первых реабилитационных центров России, находящийся в очень красивом месте:  Пушкинские горы, рядом усадьба Александра Сергеевича. 23 июня Епископ Сергий Великолужский освящает наш домовый храм. Храм находится на 2 этаже Реабилитационного центра и я надеюсь, что центр получит новую жизнь с открытием этого храма.

А почему храм освящен во имя Святого Серафима Вырицкого?

 - Вы знаете, дело в том, что Святой Серафим Вырицкий – это Питерский Святой, почти наш современник, умер после ВОВ. Как говорится: «Я видел тех, кто видел Ленина,» и я знала тех, кто знал преподобного Серафима Вырицкого. Он, действительно, замечательный Святой, мы к нему ездим, и у нас уже до строительства храма было братство в честь Святого преподобного Серафима Вырицкого. На освящение храма приедет правнук Преподобного  Серафима Вырицкого и вот он едет к нам на освящение храма в честь своего прадедушки.

Елена Евгеньевна, насколько широка география обращающихся к Ваш фонд за помощью?

- Самый далёкий наш клиент был из ЮАР. Он нас через РПЦ нашёл: его папа был прихожанином храма Московской Патриархии, и он обратился к своему священнику, который был настоятелем прихода, а этот настоятель прихода работал в Москве и через знакомых посоветовал этому папе обратиться к нам в реабилитационный центр. Папа- серб, который уехал в ЮАР после всех ситуаций с бомбардировками в Сербии, и он говорил по-сербски, поэтому сыну легко было овладевать русским, он говорил по-английски, а у нас были выпускники, которые хорошо говорили по-английски. Он потихоньку учился говорить по-русски, и сейчас молодой человек ведет трезвый образ жизни, хотя раньше клиники ЮАР ему не помогли.

P.S. Командировка на Сахалин подходила к концу и необходимо было подвести итоги семинара. Поэтому в епархиальном управлении состоялась встреча архиепископа Южно-Сахалинского и Курильского Тихона, протоиерея Максима Лобановского с Еленой Рыдалевской и Николаем Екимовым, на которой стороны обсудили результаты работы, а также дальнейшие планы сотрудничества.

Через некоторое время, уже из Санкт-Петербурга, Елена Евгеньевна поделилась радостной новостью о том, что 23 июня 2018 года Епископ Великолукский и Невельский Сергий совершил долгожданное Великое освящение домового храма преподобного Серафима Вырицкого на территории реабилитационного центра «Пошитни» (БФ «Диакония»). В работах по строительству храма принимали активное участие воспитанники центра. Для ребят, решивших отказаться от пагубной страсти, это очень важно: воцерковление и участие в жизни церковной общины является неотъемлемой частью православной реабилитации.

- Счастливые лица выпускников и воспитанников нашего Пошитнинского реабилитационного центра, которых теперь будут поминать на каждой литургии как благоукрасителей святаго храма сего. Так, вместе с трезвением и духовным преображением они соприкоснулись с вечностью, - с радостью рассказывает Елена Рыдалевская.

Фото Pravosakh.ru

Вспоминается, что заканчивая интервью в аэропорту, расставаться не хотелось. Складывалось ощущение, что улетая, Елена Евгеньевна заберет с собой особое душевное тепло, которое излучается в каждом ее слове. Впереди новые этапы взаимопомощи «Трезвому Сахалину» и реализация на острове успешно опробованных ранее программ! Бог в помощь Вам, Елена Евгеньевна!

 

14 сентября 2018 г.